Оценка семейного анамнеза при гнёздной алопеции

ГУЗМО «Московский областной клинический кожно-венерологический диспансер», кафедра дерматовенерологии, микологии и косметологии ГОУ ДПО «Российская медицинская академия последипломного образования Росздрава», Медико-генетический научный центр РАМН

Москва

Нефёдова Е. Д.
Суворова К. Н.
Важбин Л. Б.
Зинченко Р. А.

Цель: оценить корреляции отягощенного семейного анамнеза по гнёздной алопеции и тяжести течения заболевания. Материалы и методы. Обследовано 105 больных с разными формами гнёздной алопецией (68 женщин и 37 мужчин) в возрасте от 3 до 75 лет. Количество детей и подростков до 18 лет включительно составило 44 (42%), взрослых старше 18 лет — 61 (58%). Методы исследования: клинико-морфологический, микроскопическое исследование волос, лабораторно-инструментальный, генеалогический анализ, молекулярно-генетические, статистические. Собраны сведения о заболеваниях обследуемого больного и его родственников по восходящей линии в трех поколениях с неоднократным уточнением. Проанализировано 105 родословных больных гнёздной алопецией. В исследовании приняли участие близкие родственники пациентов с наличием гнёздной алопеции при осмотре или в анамнезе (2 пациента). Собрана информация о состоянии здоровья 298 родственников 1-го родства наблюдаемых больных, 53 родственников 2-го родства, 19 родственников 3-го родства. Результаты. Анализ родословных позволил выявить отягощенный семейный анамнез у 15 (14%) больных. У 11 (10,4%) наблюдаемых пациентов выявлено 12 родственников первой линии родства (родные братья, сестры, дочь, сын, отец, мать), у 4 (3,8%) – родственников второй и третьей линии кровного родства (бабушки, тети, троюродные тети, племянница) с наличием клинических проявлений гнёздной алопеции на момент исследования или имевшие признаки болезни в анамнезе. У 12 из них наблюдалось торпидное рецидивирующее течение болезни, ранняя манифестация клинических проявлений – у 10. Обследованы 1 пара разнояйцовых однополых близнецов (2 родных сестры с разными стадиями и течением гнёздной алопеции), мать и дочь (у матери на момент осмотра - длительная ремиссия болезни, в анамнезе – частые рецидивы болезни) и отец с сыном (у отца была диагностирована универсальная, у сына – многоочаговая форма алопеции). У близнецов гнёздная алопеция наблюдалась в составе аутоиммунного полигландулярного синдрома 1-го типа. У трех пар наблюдаемых родственников болезнь имела торпидный, рецидивирующий характер. У одной пациентки наличие гнёздной алопеции у кровных родственников послужило основанием для постановки диагноза, так как при первом осмотре имело место только выпадение ресниц. При дальнейшем наблюдении, в результате дополнительного воздействия экзогенных триггеров (ОРЗ), возникли характерные очаги выпадения волос в области волосистой части головы. Несмотря на вышеизложенное, корреляционный анализ между течением гнёздной алопеции и наличием отягощенного семейного анамнеза у родственников показал наличие слабой положительной связи (r=0,1248, p>0,05). Выводы: при сборе семейного анамнеза необходимо фиксировать наличие эпизодов гнёздной алопеции у родственников. Клинико-анамнестические данные позволяют отнести отягощенный семейный анамнез по гнёздной алопеции как предиктор тяжёлого рецидивирующего течения болезни.